В фильме Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя» есть сцена, когда Жеглов и другие сотрудники МУРа приезжают на место преступления, где часом ранее одетый как фронтовик-орденоносец бандит Фокс убил милиционера, сидевшего в засаде. Второй муровец полез от страха под стол, забыв о пистолете, лежавшем на столе под газеткой, и остался жив. Потом он врал коллегам, был обвинён в слабоволии и корысти — мол, «шкуру свою спасал», думал не об убитых товарищах и не о чести профессии, а о домике на окраине и выигрыше немалой суммы в лотерею. Да, сознался неприятный тип, об этом и думал, да о семье своей и детях малых. 

Мораль популярного фильма и вообще советского общества подразумевала отказ от личной выгоды в пользу коллективного блага. Отечественная версия молодого, а потому — дикого капитализма отменила условности социалистического идеализма. Каждый за себя, за свой интерес, за будущее для собственных детей, за свой «домик в деревне». 

Военно-политическое поражение в Крыму, потеря территории и национальный позор, который мы ещё не до конца осознали, — следствие не столько военной власти и конкретно вооружённых сил, сколько результат недооценки психологии современного человека.

Институт «защитника Родины» умер, но нам об этом вовремя не сказали. Во все века люди овладевали военными знаниями и навыками для того, чтобы не числом, а умением оборонять свой народ от любого супостата и, если надо, отдать жизнь за пядь родной земли. Сейчас же в армию ходят на работу. И если можно улучшить условия трудового соглашения, то работник выберет эту опцию, ничего личного, только бизнес. 

Неуверенность нового руководства страны, не понимающего, как руководить армией, и не имеющего влияния на спецслужбы, внутренние войска, милицию, наложилась на отказ сопротивляться со стороны среднего командирского звена. Когда в Крыму неидентифицированные «вежливые вооружённые люди» начали захватывать здание за зданием, брать под контроль ключевые точки полуострова, а затем и блокировать украинские части, многие майоры и полковники подумали не о чести офицера, не о присяге, а о том, что жизнь на Южном берегу Крыма — это подарок судьбы, что кусок благословенной земли, дом на нём, квартира с видом на море или горы, место в детском саду, палисадник с цветами под окнами можно потерять в один миг. Начать всё с нуля нет ни сил, ни желания. И вообще — как выйти из этой передряги живым?! 

А тут и агитаторы подоспели: «Россия придёт — порядок наведёт», российские вооружённые силы возьмут всех, в имеющемся звании и с зарплатой, умножаемой на два. Калькулятор в голове стал считать быстрее и точнее. Из восемнадцати тысяч украинских военнослужащих на территории Автономной Республики Крым примерно треть нашла в себе силы сказать минутной слабости нет. Но не получив вовремя права на выстрел, и они не стали нарываться. Дни тянулись, как воск. Киев ждал, что крымские гарнизоны дадут точную информацию с мест, на основании которой можно будет принять адекватные решения. Крым ждал, что проблема рассосётся сама. Лишь отдельные смельчаки стали выше поднимать сине-жёлтые флаги на мачте, раздали слова гимна подчинённым и выбрали сопротивление, а не бесславную сдачу оккупанту. 

Впрочем, Министерство обороны утверждало, что все необходимые директивы подразделения получали. И вообще — если не знаешь, как поступать, то перечитай устав. Разобраться — так это или не так, мы не можем. Дождёмся очных ставок. И ответов.

Почему Вооружённые силы Украины до сих пор подпирают западную, а не восточную границу страны? Почему в нашей военной доктрине даже на уровне идеи не рассматривалась вероятность нападения РФ на Украину, в частности на Крым? Почему политическая подготовка офицеров и солдат была так низка, что журналисты то и дело натыкаются на рассказы уже разоружённых россиянами и так называемой самообороной «защитников Родины», о «народах-братьях» и «невозможности войны между нами»? 

Ответов пока нет. И большой вопрос, будут ли они в принципе. Политики привыкли жить одним днём. Европейская страна не может так существовать. И поэтому мы европейцы лишь с точки зрения учебника по гео­графии.

Полковник Юлий Мамчур, экипажи БДК «Константин Ольшанский» и тральщика «Черкассы», мальчишки-курсанты севастопольского института им. Нахимова стали национальными героями. При этом они не сделали ничего героического. Просто оставались живыми людьми, солдатами, помнящими о слове «долг». В Крыму закалялась сталь украинской национальной идеи: лишь та Украина имеет право на достойную жизнь, которая умеет защищаться (да простит меня В. И. Ленин за столь вольную трактовку его известной фразы).

Национальная мобилизация на Майдане закончилась частичной мобилизацией в ряды вооружённых сил и воссоздаваемой Нацгвардии. Всё, как в кино, — энтузиазм и подвиг одних одновременно с предательством и мародёрством других. Фактическая потеря Крыма. Юридически ничтожный референдум. Декларация крымскотатарского национального движения о восстановлении своей государственности. Захват заложников. Экспроприация экономических активов государства Украина. Отключение телеканалов.

Вряд ли кто-то может предположить, как сложится история страны и мира дальше. Новый министр обороны Михаил Коваль убеждает, что мы уйдём из Крыма с гордо поднятой головой, со стягами и оружием. Но мы уйдём. И это уже факт истории.

Вахтанг Кипиани, Фокус